Православная Русь: жесточайшие методы наказания безбожников

Костры инквизиции пылали не только в католической Европе. Исправно распаляли их и на православной Руси. В борьбе с ослушниками все методы были хороши, а главное — почти всегда действенны.

«Звероядивый» Жидята

Расправляться с противниками церкви начали уже при Крещении Руси. Язычников зачастую удавалось обращать в новую веру лишь с помощью огня и меча. К примеру, новгородцы на защиту языческих идолов и богов встали с оружием. Неудивительно, что на протяжении нескольких столетий в Новгороде с завидным постоянством казнили отступников от православия.

Так, живший в XI веке летописец за жестокое обращение с иноверцами называет новгородского архиерея Луку Жидяту «звероядивым». «Сей мучитель резал головы и бороды, выжигал глаза, урезал язык, иных распинал и подвергал мучениям». В XIII веке там же связали и бросили в огонь четырех волхвов, испросив на то согласия у архиепископа.

С магами и предсказателями тоже не церемонились. Жители Пскова сожгли 12 колдуний за то, что те якобы наслали на город мор. «За волшебство» можайский князь предал костру боярыню Марью Мамонову. При этом жестокие расправы вовсе не были попустительством на местах — на них благословляли, можно сказать, официально. В сборнике религиозных и светских законов XIII века «Кормчая книга» за еретическое писание и волхование было велено проклинать, а вредные книги на головах сжигать. Предписания исправно исполнялись. Все в том же Новгороде архиепископ Геннадий приказал сжечь на головах нескольких еретиков берестяные шлемы, после чего двое из приговоренных к такому мучению сошли с ума. А инициатора сего наказания, как бы это ни было абсурдно, причислили потом к лику святых. Кстати, Геннадий жил в одно время со знаменитым Торквемадой, знал об испанской инквизиции и восхищался ею. В этом смысле католическая Европа была примером для православного архиепископа.

Еще один дикий пример: неких московских плотников Неупокоя, Данилу и Михаила сожгли за то, что те съели запрещенную церковными предписаниями телятину.

В «Святых правилах святых апостолов» XV века еретиков прямым текстом предписывалось жечь и закапывать. Популярностью пользовался особый способ — сожжение в срубах. Особой активностью в навешивании обвинений отличались церковные соборы. Участники этих заседаний наиболее влиятельных иерархов частенько приклеивали ярлык еретика неугодным коллегам, дабы завладеть их имуществом и землями.

Раскаленный котел для раскольника

Пик православной «инквизиции» пришелся на ХVII век. Мишенью для пыток и гонений стали раскольники, или старообрядцы, выступившие против реформы патриарха Никона. Тут православная «инквизиция» разгулялась: с одобрения патриарха несогласным резали языки, руки и ноги, сжигали на кострах, возили с позором по городу, а затем бросали в тюрьмы, где содержали до самой смерти. На одном из церковных соборов всех непокорных предали анафеме и обещали казнить. Летописи пестрят историями о пытках. Много сведений о казни раскольников сохранилось в сочинениях протопопа Аввакума. Из них можно узнать, что стрелец Иларион сожжен в Киеве, священник Полиект, а с ним еще 14 человек — в Боровске, в Холмогорах на костер отправили Ивана Юродивого, в Казани сожгли тридцать человек, столько же в Сибири, во Владимире — шестерых, в Боровске — четырнадцать.

Самого Аввакума бросили в монастырскую тюрьму, где с ним сидело еще человек шестьдесят. И всех их постоянно били и проклинали. А сожгли протопопа на площади в Пустозерске в срубе вместе с еще двумя учителями-раскольниками.

Мучили церковных противников также в раскаленных железных котлах. Так образом довели до смерти раскольников Петра и Евдокима. Многие, не вытерпев мучений, переходили в православие. Но и это не всегда спасало от кары. Так, новгородский раскольник Михайлов под пытками отказался от своего исповедания, но все равно был сожжен.

На старообрядцев организовывали облавы, в которых представителей церкви сопровождали стрельцы. В кровавых походах уничтожались целые деревни. Спасение раскольники искали в бегстве за границу, на Дон, за Урал. Но и туда добирались карательные отряды.

Сказать точно, сколько людей было загублено в борьбе с раскольничеством лишь за XVII век, невозможно, — архивов на этот счет не сохранилось. Историки говорят о нескольких тысячах.

Упоминания о единичных случаях жестоких гонений раскольников можно найти даже в середине XIX века. Но в целом, начиная с 1840‑х годов, к старообрядцам стали относиться терпимей, их перестали преследовать. Окончательно ограничения в отношении староверов были сняты в 1905 году Указом «Об укреплении начал веротерпимости».

С конца XVII и до XIX века десятки тысяч старообрядцев массово предавали себя смерти, организуя самосожжения. Григорий Мясоедов «Самосжигатели» (1882, 1884)

Лучше уж сжечь себя самому

У старообрядцев был действенный, хотя и несколько своеобразный способ избежать мучений со стороны церковных служителей — самосожжение. Среди раскольников в XVII веке оно достигло небывалого размаха.
Один из первых массовых случаев произошел в Пошехоновской волости Белосельского уезда, когда смерти себя предали почти две тысячи человек. На реке Березовке в Тобольском крае по инициативе раскольнического чернеца Иванища и попа Домициана сгорели около 1700 раскольников. По дошедшим до нашего времени сведениям, только за 1667–1700 годы такой мученической смерти предали себя почти девять тысяч человек.

Впрочем, случаи самосожжения часто были связаны и с убеждениями самих старообрядцев, которые верили, что таким образом они проходят новое крещение для достижения царства небесного.

В каменных мешках

Не сожженных сразу еретиков да раскольников бросали в тюрьмы при монастырях. Они были разной конструкции. Одни из самых популярных — земляные. Они представляли собой ямы, в которые опускались деревянные срубы. Наверху настилали кровлю с небольшой дыркой для передачи пищи. В таком заключении томился уже упомянутый протопоп Аввакум.

Во многих монастырях узников помещали в узкие каменные мешки, больше напоминавшие шкафы. Возводили их в несколько этажей внутри монастырских башен. Были они изолированными друг от друга, очень тесными и без окон и дверей.

Бесчеловечным содержанием узников славилась тюрьма Соловецкого монастыря. Каменные мешки там достигали 1,4 метра в длину и метра в ширину и высоту. Заключенные могли спать только в полусогнутом состоянии.

Чаще всего сидели в монастырских тюрьмах в ручных и ножных кандалах, прикованными к стене или к деревянной громадной колоде. На особо опасных для церкви узников надевали еще и «рогатки» — железный обруч вокруг головы, закрывавшийся под подбородком на замок при помощи двух цепей. К нему перпендикулярно прикрепляли несколько длинных железных щитов. Конструкция не позволяла узнику лечь, и он вынужден был спать сидя.

Заключенных нередко пытали. Один из епископов так описывал «воспитательные» методы: «Казни сии были — колесовать, четвертовать и на кол сажать, а самая легчайшая — вешать и головы рубить». В ходу было и поднятие на дыбу: жертвам этого метода «привязывали к ногам тяжелые колодки, на кои ставши палач подпрыгивал и тем самым увеличивал мучение: кости, выходя из суставов своих, хрустели, ломались, иногда кожа лопалась, жилы вытягивались, рвались и тем причинялись несносные мучения. В таком положении били кнутом по обнаженной спине так, что кожа лоскутьями летела».

Как правило, сажали в тюрьмы «безысходно», то есть навсегда, пока от мучений узника не избавляла смерть. К примеру, крестьянин Калужской губернии Степан Сергеев просидел 25 лет, а крестьянин Вятской губернии Семен Шубин — 43 года.

Государство шло навстречу

Церковь расправлялась со своими противниками руками светских властей. Священники требовали предать того или иного отступника пыткам и сожжению, а правители исполняли такие просьбы.

Сами мирские владыки тоже проявляли порой лютую ненависть к «неверным». Иван Грозный ненавидел евреев. При взятии русскими войсками Полоцка всех представителей этого народа в «воду пометали», щадили только тех, кто принимал православие. В Смоленске же иудеев сжигали.

Смертью грозил переход из православия в иудаизм. Таких случаев было немного. Но наказание сохранилось даже в XVIII веке. В 1738 году в Петербурге был сожжен морской офицер Александр Возницын вместе с евреем, склонившим его к иудейской вере.

Царь-реформатор Петр I, проявляя терпимость к католикам и лютеранам, жестоко преследовал раскольников. При нем нижегородский епископ Питирим сам пытал староверов и наказывал их вырезанием ноздрей. Насильно в православие он обратил почти 68 тысяч человек. Полторы тысячи были замучены до смерти.

Старался избавить русскую землю от этой «скверны» и еще один соратник царя — новгородский архиерей Иов. Проявлял он такое усердие, что управляющий Олонецкими заводами де Геннин просил Петра I освободить из заточения опытного мастера Семена Денисова и остановить преследования раскольников-рабочих, чтобы на заводе было кому работать. Просьба осталась неуслышанной.

В борьбе за чистоту веры православные деятели не знали меры. Причем самым суровым гонениям подвергались не представители других религий или конфессий, а православные, но ушедшие в раскол.

И все же вряд ли православную «инквизицию» можно сравнить, например, с испанской, которая только с 1481 по 1498 год отправила на костер 9 тысяч еретиков. При этом три миллиона иноверцев — евреев и мавров‑мусульман — отправились в изгнание. А чего стоит смертный приговор всем (!) жителям Нидерландов.

За колдовство, по разным исследованиям, в Европе с XIV по XVIII век сожгли от 20 до 60 тысяч человек. В «охоте на ведьм» усердствовали как католики, так и протестанты. Последняя в Европе казнь за колдовство случилась в 1782 году, причем в протестантской просвещенной Швейцарии.

А последняя в мировой истории ведьма была сожжена в католической Мексике вообще в XIX веке, в 1860 году.

В России ведьм и колдуний оставили в покое гораздо раньше. Да и до этого мы не могли похвастаться «европейскими масштабами» в борьбе с ними.

Костер по боярыне плакал

Известной мученицей-раскольницей была боярыня Феодосия Морозова. Подруга первой супруги царя Алексея Михайловича, представительница знатнейшего рода, она превратила свой московский дом в центр старообрядчества.

Долгое время благодаря авторитету и связям ей удавалось избегать жерновов инквизиции. Но в одну из ночей архимандрит Чудова монастыря Иоаким ворвался в дом к боярыне со своими людьми и велел надеть на нее кандалы.

Морозову вместе с сестрой и подругой бросили в монастырскую тюрьму. Женщин уговаривали отказаться от старообрядчества, но они стойко держались своей веры.
Заступником влиятельной боярыни выступил даже патриарх Питирим. Но Иоаким был непреклонен. Староверок пытали плетьми и дыбой. В конце концов их приговорили к сожжению. Но на защиту знатных узниц поднялось московское боярство — и костер отменили. Однако спасти женщин все равно не смогли — всех трех уморили в тюрьме голодом.

Сподвижница протопопа Аввакума Феодосия Морозова (1632–1675) за приверженность к «старой вере» была лишена имения и заточена в монастырскую тюрьму. Василий Суриков «Боярыня Морозова» (1884-1887)

К православному кресту — и мусульман, и униатов

Были попытки обратить в православие и мусульман. В XVII–XVIII веках известны случаи, когда на месте татарских мечетей воздвигали церкви. Особо рьяные церковники могли даже заключать непокорных в тюрьмы, насильно крестить их в купели со связанными руками или отбирать детей у «неверных» и передавать их на воспитание «новокрещенным».

Екатерина II, Николай I и даже Николай II не оставляли попыток сделать греко-католиков (униатов) православными. Весьма показательна история с Софийским собором в Полоцке, который с 1667 года принадлежал униатам. Во время Северной войны собор был закрыт российской армией. Петр I передал его православной общине, но она отказалась принять собор, опасаясь, что после ухода русских войск против них начнутся репрессии.

Весть об этом дошла до царя. И, по одной из версий, в собор ворвался пьяный Петр I c солдатами и потребовал ключи от его царских врат. Когда же монахи отказались это сделать, взбешенный царь убил настоятеля Софии и четырех монахов, тела же их приказал утопить в Двине.

Впрочем, из сохранившихся царских документов следует, что кровавый конфликт был «спонтанным проявлением гнева царя, спровоцированного дерзким поведением униатских монахов».